Донской колумбарий - одно из старейших мест захоронения в  Москве. У тысяч людей здесь захоронен прах любимых и родных. Это место скорби, памяти и любви. Место тишины и сосредоточения. Сокровенное и личное.

Существующий проект "реновации" вместо необходимого ремонта и реставрации предполагает кощунственное разрушение существующего колумбария,  слом индивидуально поставленных плит, вынос урн с прахом без присутствия родных в общее хранилище.  Новодельные ниши планируется обезличить и сделать меньшими по объему, с типовыми металлическими плитами черного цвета.

Для тысяч людей, чьи близкие захоронены в колумбарии, существующий "проект реновации"  - крайняя форма неуважения, вандализма и  осквернение памяти их близких.  Мы хотим добиться пересмотра проекта, согласования с родственниками,  сохранения размера и индивидуального облика ниш, где покоится прах наших родных.

-------

И немного личного.

Приходя на Донское кладбище, я медленно иду про давно протоптанным тропинкам целенаправленно к своим. Это время сосредоточенности и тишины.
На Донском у меня почти вся семья: прабабушка, бабушка, дед, маленький братик, отец, первый муж и единственный сын. И брат сына по отцу, который тоже моя семья.
Все, кроме деда и брата сына, в колумбариях, которые предназначили к сносу.

До вчерашнего дня мне казалось, что к моей боли уже ничего "ни прибавить, ни убавить". Оказывается нет. Можно надругаться над памятью. Моей и тысяч людей, чьи близкие нашли последнее пристанище в Донском.

...Помню, как в детстве мы с мамой шли сначала к бабушке (я родилась после ее смерти), а потом к Костику (моему старшему брату, умершему во младенчестве). Помню как 22 года назад мы выбирали плиту, рисунок мрамора, когда умер папа. Помню как мама сказала, что хочет быть с папой, когда придет время. Я пообещала, что так и будет.
Потом умер муж. Его прах я решила захоронить на семейном кладбище, в нишу к бабушке. И отправилась в контору просить разрешение на установку плиты большего размера. Помню, как я спокойно объясняла сотруднику, что мне важно оставить место для себя рядом с мужем. И потому нужна плита побольше, чтобы поместились все фамилии. Директор долго смотрел на меня 35-летнюю, потом молча подписал разрешение.
Плиту с родными уже теперь прожилками мы с сыном несколько часов выбирали тогда, переставив штук 50 мраморных досок.
Шесть лет назад под  фотографией мужа появилась фотография сына.
Там же, рядом с сыном, должна была в свой срок появиться моя фамилия.